Завтра Олегу 10 месяцев. Я целых два месяца не писала отчетов здесь, хотя столько всего случилось!
В 8,5 месяцев у Олега вылезли зубы, четыре за три недели. Первым был верхний резец, уже не помню, правый или левый, и показался он 2 марта, в день, когда ортопед Кирилл Андреевич поставил мне первую в моей жизни коронку.Остальные вылезли следом, как грибочки после дождя. Сейчас верхние торчат почти полностью, а нижние режут, как зазубренные лезвия, но еле видны.
Где-то тогда же Олег начал активно перемещаться пешком, опираясь на диван, стол, стулья, кресла, стены, и хватать все, до чего дотягиваются его ручки. Много играл с книжками на полках: снимал их, разбрасывал, посасывал, мы ставили их обратно, и все заново. Забавно было наблюдать разбросанные среди игрушек книжки с заголовками типа «Андрей Чежин. Русский постомодернизм». Прыгает на диване, выталкивая себя вверх и пытаясь встать на ноги.
Тогда же Олег стал более сговорчивым и начал тусить в коляске без писка. Глазеет по сторонам, спит, снова глазеет. В начале апреля мы стали заходить с ним в магазины прямо в коляске. Слинг я использую все реже, только для большей мобильности: когда Паша уезжает, и нужно быстро сделать уборк уили сходить в магазин, или чтобы съездить с Олегом куда-нибудь. В поездки по гостям и выставкам мы не брали с собой коляску еще ни разу.
В конце марта Олег начал подбирать под себя одну ногу, другую ставить на колено и, отталкиваясь, вставать без опоры. Тогда же, в конце марта — начале апреля он стал делать шаг-два без опоры. А поздно вечером 20 апреля, после того как мы вернулись с вернисажа Кабакова, Олег встал без опоры и сделал свободно пять шагов, быстро-быстро, будто шел по натянутому канатику.
В конце марта у меня появилась работа: писать тексты для каталога российского павильона на Венецианской архитектурной биеннале, и я сладостно в нее погрузилась, заручившись Пашиной поддержкой. Надо сказать, что в марте наши отношения с Пашей пережили какой-то микро-кризис. Кажется, 11 марта, когда исполнялось 2 года нашей совместной жизни, мы скандалили из-за бородавки на моей стопе. От безделья и однообразия у меня начала свистеть фляга, я доставала Пашу, пока он депрессовал из-за заглохшего проекта с ЗИСом. И внезапно нарисовавшаяся перспектива поработать нас очень спасла. Я занялась изучением известных путешествий по советским и российским железным дорогам, болталась по библиотекам, уединялась днем и вечером с ноутбуком, а Паша проводил время с Олегом: гулял, одевал, кормил, усыплял, водил в гости к бабушке с дедушкой. Вечерами я рассказывала, что нового узнала и показывала свои тексты, Паша читал их и вносил свои правки, хвалил и советовал. У меня было ощущение, что мы вместе узнаем эти сюжеты, а с ними и историю нашей страны.
Еще в начале марта я начала отлучаться на 4—5 часов, ходя поочередно в косметический кабинет, к гинекологу и к стоматологу. Работа тоже требовала моего продолжительного отсутствия, и я стала реже кормить малыша, а он стал больше налегать на обыкновенную еду. Молока становилось то меньше, то снова много: в зависимости от того, как часто Олег сосал. Сейчас я кормлю часто, минимум шесть раз в сутки, и его, кажется, снова много.
Сейчас работа закончилась, и я подумываю, чем бы заняться, чтобы не тухнуть. За три недели я написала 10 небольших текстов, по 5—6 тысяч знаков каждый. Это был новый для меня темп, быстрый, увлекательный, продуктивный. Я садилась за работу уже с готовыми формулировками в голове, которые оставалось только записать. Если приходилось прерываться на малыша, это шло только на пользу тексту, потому что я могла обдумать дальнейшее развитие сюжета, сформулировать в уме следующие предложения. Усталость и желание отвлекаться и прокрастинировать, хотя и не такое разрушительное, как раньше, я почувствовала на девятом тексте. Чем я займусь теперь? Предполагаю, что буду готовить билеты для поступления в аспирантуру. Это тоже будут короткие и, надеюсь, быстрые тексты.
В середине марта я получила социальную карточку и стала покупать с ее помощью Олегу детское питание. Позавчера купила ему ботиночки, которые оказались малы. Завтра обменяю их на размер больше. Недели две назад стало ясно, что Олег хочет тусовать на улице не только в коляске и на руках, но и на скамейке, например, и топать по земле ему тоже хочется. В один из первых солнечных и теплых дней этой весны я усадила Олега на скамейку в Березовом саду, и мы смотрели с ним на прохожих, он карабкался по скамейке и щупал ее шершавые доски. Я показывала ему нерастаявшую ледяную корку, шишки, прошлогоднюю листву, жухлую и зеленую траву, давала щупать стволы деревьев. Ему очень нравилось. Последние дни он беспокойно гуляет, видимо, хочет не сидеть в коляске, а ходить и все изучать кругом. Единственное этому препятствие — отсутствие ботиночек.
Вчера приезжали Вадик и Витя, мы ходили вчетвером с ними и Олегом гулять на первое и второе озера и устроили пикник на корнях на берегу второго озера. Олег тоже пикниковал с нами: ел бабан и немножко хачапури. Сидел у меня на коленках и стремился куда-то уползти, чего не позволяла ему его одежда: комбенизон и шерстяные пинетки. Я угощала печенками, Вадик и Витя — выпечкой и кофе с молоком из термоса. Баскер сидел подле нас и глотал слюну. Был упоительный, солнечный и ветреный день.